Дневник. Поздние записи [СИ] - Александра Гейл

У Маи расширились глаза.

— Но это не из-за взломов. И Пентагон я не трогала, не подумайте… я прошу только одно: Алекс не должен знать ни слова. Ссылайтесь на бумаги, прикидывайтесь полной дурочкой, скажите, что я с вами на китайском разговариваю, мне наплевать что вы ему наплетете. Главное, чтобы он не догадался.

Вечером Алекс отвез Карину и Дэнни к пребывавшей у Димы Жен и стал свидетелем очень странной сценки: пани и доктор не сказали друг другу ни слова. Поздоровались и разошлись в разные стороны. Интересно. Карина сидела и возилась с торчащими во все стороны кудряшками дочери и как бы невзначай заставляла ее называть окружающие предметы по-русски. А Дэнни, тем временем, снимал на камеру все и вся. Алекс еще в банке заметил его странную любовь к запечатлению всего, что попадается на глаза. Парнишка, однако, в свою очередь, вопросу обрадовался и объяснил, что собирается поступать в киноакадемию на оператора.

— Что у вас приключилось? — поинтересовался Алекс у Димы.

Доктор очень сухо пересказал ему события трехгодичной давности, упомянув и выдвинутый ультиматум тоже. Злился ли Дима? Конечно. Он надеялся Карину вразумить, но получилось, что все напрасно. Нет, он понимал, что ребенок ей важен, но после стольких лет, после всего, что он для нее сделал, она даже не задумалась. Вычеркнула его и забыла. Ни разу ни весточки не черкнула. Если бы она это сделала, то он бы, наверное, растаял и, ладно, не понял, но простил. Чертова гордячка!

Их диалог прервал стук в дверь.

— Нам нужно ехать, — сказала с порога Карина.

— Куда? — насторожился Алекс.

— У нас рейс до Лондона. Я обещала Лизе вернуть Дэнни.

— Он не может один долететь? — мрачно спросил Алекс.

— Ему четырнадцать, Алекс. И я за него отвечаю перед Лиз. Если очень хочешь с ней увидеться, можно, конечно, заставить летать с Дэнни ее лично…

— Нет, благодарю. Ты когда вернешься?

— Завтра, — уверенно кивнула она. И пропала на трое суток.

Стоя в одной из обычных для Петербурга пробок и сходя с ума от неизвестности, Алекс повернул голову в сторону тротуара и заметил витрину зоомагазина. И он не без иронии подумал, что как только поймает заразу — на поводок посадит! Он уже дошел до того, что позвонил в особняк Маеров и попросил Лизу позвать Дэнни. Но она безошибочно определила, кто на другом конце провода и бросила трубку.

— Маю и Остроградова ко мне, — рявкнул Алекс, влетая в приемную к Даше. Та, видимо, здорово перепугалась, потому что парочка появилась на пороге его кабинета в рекордные сроки.

— Где? — зарычал он на Маю, даром что огонь не выдыхая. Но та даже бровью не повела.

— Не могу сказать.

— Она тебе программу в мозг вшила что ли? Как шарманка, не могу-не могу. Сколько там у тебя в неустойке? Сам заплачу. Только скажи, куда эта ведьма опять испарилась!

— Не могу, — сочувственно посмотрела на него Мая. — Потому что не знаю. Она сказала, что вернется. И это все, что мне известно.

— Кипящее масло? — предложил Остроградов. — Или подогнать наряду с Жен ей еще парочку карапузов? — хмыкнул он.

Именно так и было. Алекс сплавил Жен секретарше Карины, потому что в садик не берут детей, не говорящих по-русски. То есть теперь Мая гонялась по всему банку за маленькой гиперобщительной дочкой сразу двух своих начальников.

— Пробивай по аэропортам все, что найдешь!

Лицо у Остроградова стало откровенно зеленым, потому что имени Карина Граданская там значиться просто не могло! Однако совершенно неожиданно Вадим ее все-таки обнаружил. Не по имени, конечно, а по фото с камеры аэропорта Пулково. Двенадцатичасовой давности. Они с Алексом нашли распечатку недавно приземлившихся самолетов. Лондона среди них не было. И ничего британского вообще. Наиболее подходящими европейскими вариантами (а Алекс безумно надеялся, что остальные части света можно исключить из рассмотрения) явились Милан, Цюрих и Берлин.

Он поставил на Милан. Из-за близости к Монацелли. И просчитался.

Ее телефон все еще молчал. Граданские ее не видели. К двенадцати часам ночи Алекс уложил Жен спать и заставил все того же Диму Дьяченко с ней сидеть. А сам поехал домой к Карине. В окнах не было света, и он почти уехал, а потом вдруг подумал, чем черт не шутит, вышел из машины и зашагал к лифту. Дверь была заперта, но у Алекса ключ все еще был. Он шагнул внутрь и сразу понял, что здесь кто-то побывал.

Картина в духе психологического триллера. Окна нараспашку, по всему помещению гуляет сквозной ветер, на двадцать пятом этаже это сопровождается страшным воем. Занавески вздымаются и опускаются. Кругом темно, хоть глаз выколи. Алекс заледенел от одного лишь этого зрелища. И тут, ко всему этому кошмару, дверь спиной Алекса захлопнулась с жутким грохотом. У него волосы встали дыбом. Как же здесь холодно! Алекс протянул руку к выключателю и попробовал включить свет, надеясь найти хоть какую-нибудь подсказку! И тут в тишине раздался ее высокий голос:

— Света нет.

Алекс подпрыгнул и огляделся. Он не заметил на диване ее фигуру, да и не особенно искал, не мог поверить, что в такой атмосфере можно находиться дольше пары минут и не сойти с ума.

— Карина? — спросил он недоверчиво. Это было странно. Она просто сидела и не занималась ничем. Перед ней лежала только какая-то потрепанная тетрадка. — Почему нет света?

— Потому что я пока не добралась до коммунальщиков, — сухо ответила она.

— А окна?

— Затхлый запах.

— Ясно. Ты тут давно? — подавляя панику, спросил он, напрочь позабыв о том, что собирался здорово с ней поругаться из-за трехдневного отсутствия.

— Не знаю. Часы стоят.

Не зная, что еще сделать, Алекс направился к окнам и закрыл каждое. Хотя бы для собственного душевного спокойствия. Но, если честно, Алексу нечасто было так жутко из-за каких-то вроде бы вполне объяснимых вещей. На мгновение он подумал, что, может, у него опять галлюцинации? А потом подошел к ней и сжал плечи. Нет, определенно настоящая. Она подняла на него огромные испуганные глаза, словно не ожидала, что он это сделает. Или не верила, что это оно.

— Что происходит? — спросил Алекс. Он присел перед ней на корточки и сжал в руках ее ледяные ладони. Она не отвечала, недоверчиво смотрела на его пальцы. И тут у него словно само собой вырвалось: — Любимая… — и он замолк. Откуда, черт его дери, это взялось? Он отказывался верить в его правдивость. Разве после всего, что они друг с другом сделали, можно было сохранить какие-то чувства? Он искренне полагал, что нет. Но вырвавшееся слово повисло между ними, и не вернешься.

Карина же, к счастью, не стала ничего комментировать, просто попросила: